Когда речь заходит о финале "Осады Терры", то все взгляды, что лоялистов, что хаоситов, сфокусированы на одной лишь фигуре - Императора. Именно на нём смыкается такое количество сюжетных линий, что выведи его за скобки - рухнет всё.
Однако при таком запредельном весе и важности, что мы знаем об Императоре, как о личности? Каковы его потаённые страхи или истинные мотивы? Более того, образ Повелителя Человечества нельзя прописывать "яснее" определённого уровня, что рождает дополнительные сложности.
Поэтому некоторые авторы, прежде всего Ден "Наше Всё" Абнетт, решили прописывать Императора "нахлёстывая" на него амплуа различных исторических личностей, в частности древнегреческого философа и полководца Ксенофонта.
Прежде всего, давайте разберёмся, откуда вообще взялся подобный рефрен?
Одной из кодовых фраз Альфа-Легиона, обращённой к находящимся в стазисе легионерам на Терре, был "Ксенофонт". Если легионер получал такой сигнал-команду, то в нём активировалась "программа на подсознании", которая отправляла его воевать за Императора. Причём "Анабасис" - это название операции по штурму "Мстительного Духа" и устранению Хоруса, которое было озвучено Императором. Также "Анабасис" - это главный труд Ксенофонта.
Теперь, когда тождество выстроено, давайте взглянем, что именно описывает "Анабасис"?
Самое известное из историко-биографических сочинений Ксенофонта, древнегреческого писателя и историка родом из Афин, в котором он описал поход греческого войска в Переднюю Азию и после битвы при Кунаксе последующее отступление оставшихся десяти тысяч греков, под командованием в том числе и самого Ксенофонта, из Месопотамии на север к Трапезунду, а потом в Византий. Весь поход занял год и 3 месяца.
Иными словами, десять тысяч греков совершили стратегическое чудо, стоя на пороге верной смерти, но пройдя пол-мира и вырвавшись из верной западни.
Они не должны были выжить...
Они должны были все до единого сложить головы...
И всё же они выдержали.
Предположение, что Император и был Ксенофонтом заиграет новыми красками, если вспомнить момент из книги, в котором намекается, что Повелитель Человечества - это Александр Македонский. Исторические хроники утверждают, что он, уговаривая соратников на бросок в Персию, в качестве примера использовал "Анабасис".
Таким образом, операция Императора на "Мстительном Духе" - это отзеркаленная версии древнего похода на Ближнем Востоке, который Император в своё время успешно завершил.
Отдельно стоит упомянуть "Анабсис" с точки зрения литературного трактата - это вполне достойное чтиво. Бодрое и захватывающие, которое описывает небывалый подвиг человеческой храбрости и стойкости духа. Ближайший аналог не по форме, но по влиянию - это трактат "Искусство Войны", но он более теоретический, а Ксенофонт представил нам, сквозь тысячи лет, образное и занятное повествование.
Как только вся конструкция, возведённая Абнеттом, предстаёт в истинном виде - дух захватывает от небывалого количества интеллектуальных усилий, приложенных писателем.
В 5-ом веке до нашей эры десять тысяч греков "вместе" с Императором совершили воинское чудо, выйдя из сердца вражеских земель и пройдя полмира ради спасения и победы.
В 31-ом тысячелетии Повелитель Человечества возглавляет ударный контингент Десяти Тысяч, которые должны наоборот ринуться в самое логово врага, в прямом смысле пройдя через рокочущий ад.
P.S. Имя Ксенофонта переводится как "иностранный голос". Если учесть, что Император родился в зоне современной Анталии, то понятно почему "Александр Македонский" уговаривал своих товарищей завоевать Персию именно трудом "Анабасис" - он уже знавал те места.
P.S.S. Самое запредельное, что, чисто теоретически, у этой лингвистической пары есть даже четвертное дно: изначально греческие наёмники попали в армию Кира Младшего, кто хотел свергнуть Артаксеркса II, но погиб в процессе. Если Альфарий хотел каким-то образом "намекнуть" о своих истинных планах и лояльности, то использование слова-команды "Ксенофонт" могло намекать, что Владыка Двадцатого сохранил верность Трону и, как Император, "хочет выйти из центра вражеских земель обратно к дому".
Поэтому, в нынешнем свете, события романа Джона Френча "Преторианец Дорна" могут иметь в корне отличную трактовку - но это уже тема для другого разговора.